Мало ли что под руками твоими поет...
А вот этот текст носил в процессе написания кодовое наименование "про батарианского пионера". В общем, про него и есть.
Название: Мне отмщение
Автор: Айриэн
Бета: Амелия Б., Альвхильд, Midnight Wind
Размер: мини, 2761 слово
Пейринг/Персонажи: ОМП, ф!Шепард, фоном Гаррус Вакариан, Балак и другие
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: немного об образе врага.
Примечание/Предупреждения: ну, в общем, это была моя Хелена. Миндуар-Блиц.
Скачать: FB2, RTF, TXT
Читать про батарианского пионера?— Взрыв ретранслятора Альфа, расположенного в системе Бахак, унес более трехсот тысяч жизней мирных жителей. Выживших в колониях системы нет, по предварительным данным инфраструктура планет восстановлению не подлежит. Экспертная группа, прибывшая на место происшествия, заверила нас, что спонтанного взрыва произойти не могло. Вероятно, в ретранслятор был направлен начиненный взрывчаткой астероид, снабженный двигателями, фрагменты которых обнаружены в системе. Скорее всего, ответственность за этот террористический акт лежит на вооруженных силах Альянса Систем. Правительство Альянса, шпионы которого недавно были отправлены в заключение на Аратоте, от комментариев пока что отказалось...
На экране уже заставка — Колонны Силы на фоне рассветного неба, а я всё сижу и не могу оторвать глаз. Они же, наверно, все еще спали. Спали и думать не думали, что такое случится... что такое вообще бывает! Триста тысяч... Колонии, не военная база! Гражданские, старики, женщины... дети. Мы с матерью на их месте бы оказались, если б уехали тогда. Вот так бы легли вечером, а потом... Даже, может, успели бы проснуться. От боли. Это, наверное, очень больно — когда горишь живым, когда не то что душа через глаза — сами глаза вытекают, а кожа покрывается волдырями, повисает лохмотьями, а потом то, что под кожей, до костей нескоро дойдет, если бы скоро, мы бы, наверное, и понять ничего не успели... а-а!..
— Сынок, ты что?! — кажется, это я застонал вслух. Ну вот, опять расчувствовался. Мама, конечно, не будет говорить, что парню такое не пристало, а с дядей Дарном как, если она ему расскажет? Дядя отругает. Правильно, на самом деле, сделает. Мне воином еще быть, офицером даже, как отец, но какой из меня офицер, если я с перепугу ору и реву, как девчонка, а сам еще настоящей крови не видел... Но как же это трудно — научиться молчать, когда надо!
— Нет, мам, ничего, — сделаю вид, что успокоился, должна поверить...
...Вроде бы и времени уже прилично прошло, а задачка по математике упорно не идет в голову. Я ее вообще не люблю, математику, хотя знать, конечно, должен. Мужчине без нее никуда. Особенно мужчине-батарианину. В военное с плохими баллами не возьмут, она везде нужна — что пилоту, что технику, что артиллеристу. А куда сыну павшего воина, если не в военное? Матери с Ар'ханом позора хватило, если еще и я надежд не оправдаю, она не переживет... Это, впрочем, всё и так ясно, только вот прямо сейчас задачку решать — никаких сил нет. Не то на ум идет, совсем не то. Это еще долго на ум идти будет...
Лежит на вас веков позор и срам,
Мучители, оставившие жалость!
Как будто мало вам планет досталось,
Как будто солнц и лун не хватит вам!
Вселенная под вашею пятой,
Свою вы жадность щедро утоляли,
Но мы опять вам, верно, помешали,
Не потерпеть вам рядом мир другой!
Вам нужно, чтобы вы одни кругом!
Вам безразлично, что живые рядом!
Вам только убивать и грабить надо,
Вы думаете только об одном:
«Прекрасным мы закроем все пути!
Нам неугодны сильные соседи!
Пускай горят и женщины, и дети,
Чтоб дети не успели подрасти!»
Вы всех убили в огненном аду,
Не знающая жалости порода...
Тьфу, застряло. Весь экран у наладонника истыкал — не получается больше ничего сочинить. «Нам не дожить до вашего ухода» — коряво, и получается, будто Альянс теперь что угодно может творить, а мы молча покоримся. Но так ведь нельзя! «Вас ненавидит ныне вся природа»... Нет, плохо. «Разумной жизни мерзкие уроды...» — а разумные ли они вообще, люди? Или те, кто по приказу людей такое сделал?.. Ладно, отложу пока, буду дальше задачку решать.
— Здравствуй, Рэнна, здравствуй, — доносится из передней. Дядя пришел. Может, и с математикой помочь удастся попросить. Не сразу, конечно. Пока мама на стол накроет, пока поужинаем — такого родича никак нельзя без ужина встречать, неуважительно выйдет. Родня родней, а почтенные года и достойное место надо чтить как должно. Тем более что место свое дядя Дарн занимает по праву, в Министерство информации кого попало не возьмут...
— Не выключай. Сейчас как раз опять про Бахак передадут. Дараш выступать будет, обозреватель наш, парню послушать полезно.
Мама, может, и хотела бы сказать, что про Бахак который день слушать — я и так разволновался весь, но перечить она не будет, я ее знаю. И не надо! Пора бы ей перестать меня жалеть, а мне — научиться переносить горе как сильному, даже если это горе целого народа...
— История современных цивилизаций галактики практически полностью состоит из войн, предательств и вероломства, — говорит Дараш с экрана. — Много лет идет война между Альянсом Систем и Батарианской гегемонией. Но мы и представить себе не могли, что однажды жизнь батарианского народа разделится на «до» и «после». Что триста тысяч наших братьев и сестер окажутся погребены в братской могиле. Вдумайтесь в эту цифру: триста тысяч жизней были уничтожены в результате взрыва ретранслятора Альфа, преступной халатности и намеренной подлости. Триста тысяч гражданских! Среди них были немощные старики, цветущие сильные юноши, девушки, которые стали бы достойными матерями наших воинов, и малыши, которые еще даже не пошли в школу. Триста тысяч жизней оказались оборваны в один миг, и мы требуем, чтобы виновный понес ответственность. Мы должны и будем добиваться справедливости — даже несмотря на то, что виновный наверняка уйдет от наказания. Это касается всех и каждого, потому что каждый из нас потерял сородича, даже если там не было ни друзей, ни родичей. Только представьте, как вы беседовали по комму с сыном или дочерью, просили обнять внука, — и тут родное лицо исказилось от ужаса, и на наших глазах разумное существо превратилось в кровавую пыль, а вокруг кричало от боли множество других разумных, и триста тысяч душ поднималось к небесам из испуганных глаз?
Правду говорит. Стоит такое представить, и сразу понятно, что случилось. Я уже представил...
— И чьими стараниями? — продолжает обозреватель. — Любой из батарианского народа, мужчина ли, женщина или ребенок, понимает, что в этот день все мы пали жертвами мясника и палача, которому неведома чужая боль и чужое страдание. Батарианская Гегемония заверяет всех вас, что не оставит виновника безнаказанным!
Толпа на экране одобряюще гудит — вот так он, наверное, и выглядит, настоящий праведный гнев. Умный этот Дараш, знает, как правильно сказать, чтоб все всё поняли... Хотя нет, не всё. Передача уже закончилась, а самого главного так и не сказали...
— Слушай, дядя... а кто астероид этот туда запустил, так и не нашли?
— Альянс, конечно. Ты сомневался, сын брата?
— Понятно, что Альянс. Мне интересно, кто приказ отдал.
— А что, есть разница? — встревает мама. — Все они там...
— Разницы, Рэнна, с одной стороны нет, — отвечает дядя. — А с другой, парень правильные вопросы задает. Другое дело, что ответы вовремя узнавать надо. Ты, — это мне уже, — иди пока в свою комнату, я договорю с твоей матерью и зайду.
В комнате я снова беру в руки наладонник со стихами, задачку все равно без дяди не решу. Надо попробовать дописать. Только не пишется. «Нам горя хватит на века и годы» — банально, «нам был урок злодеями преподан» — о таком даже думать нельзя, еще люди и все прочие наш народ не учили! Без них справимся, мы древнее и мудрее...
— Что задумался? — вскакиваю прямо с наладонником в руках: старших сидя приветствовать негоже.
— Да так... стихи писал.
— Стихи, говоришь... Похвальное дело, хорошее. Умный ты парень. Не то что братец твой, как был дурак, так и пропал дураком, и не знает никто, жив он или мертв...
На самом деле я знаю, что с Ар'ханом случилось. Но говорить дяде про то письмо не стану, и мать не станет. Дяде и так проблем хватает, а если еще это узнает, беды не оберешься: по служебному долгу обязан будет это письмо начальству показать, а по семейному — никак не сможет нас с матерью под такой удар поставить. Это ведь семье клеймо на всю жизнь, если старший сын на Омеге связался с каким-то турианином и с ним вместе бесчинства творить пошел. В письме, правда, было, что не бесчинства, а справедливость. Там еще много было — мол, ваш, госпожа Ворташ, сын другом мне был. Батарианин турианину — другом! Мол, таких, как он, среди вашего народа мало. И то правда, наперечет таких, чтоб не пошли в армию за павшим со славой отцом, а ввязались на чужой земле в банду. Мол, такого преступника-наркодельца с его помощью обезвредить удалось, что иначе, как героем, братца не назовешь. «Преступник» тот, по всему выходит, наш был, торговал «красным песком», за то этому Вакариану и не понравился, что на хлеб своим близким зарабатывал — честно ведь зарабатывал, нормальный разумный «красным песком» травиться не станет, а кто сам дурак, сам и сдохнет... Докатился, в общем, Ар'хан, и лучше пусть дядя Дарн не знает, до чего докатился. Пропал без вести — и пропал. А письма вроде как и не было, мать его сразу с комма стерла. Как отправил-то только с нашими блокировками...
— Прости, дядя. И правда задумался. Такое дело...
— Да понимаю, — он кивает, даже, похоже, одобрительно. — Окно поплотнее закрой...
Вот оно! Когда дядя Дарн требует поплотнее закрыть двери и окна — значит, сейчас разговор пойдет серьезный. Что «жучков» у нас в доме нет, это он мне давно уже сказал, а это так, чтоб соседи не слушали. Лишнее оно соседям.
— Так вот, племянник, — начинает он, как только я запираю раму. — Про вопрос твой...
— Да. Ты знаешь, кто приказ отдал?
— Хар'ран Ворташ, — очень серьезно говорит дядя. — Я тебе скажу, но ты же понимаешь: болтать нигде не надо. Это военная тайна, меня самого в порошок сотрут, если ты раззвонишь, а про крота своего у альянсовских я уже молчу. Съедят живьем, они же звери...
— Может, тогда не надо?
— Надо, сын брата. Врага надо знать в лицо. Особенно кровного врага.
— Кровного?..
— Испокон веков батарианин считает убийцу отца кровным врагом, — спокойно-спокойно говорит дядя Дарн. И я понимаю, о ком речь.
О нем я уже знаю.
О ней.
О той, из-за кого почти десять лет назад моего отца привезли в закрытом гробу с Элизиума.
Тогда мне, маленькому, не стали ничего говорить, кроме того, что папа погиб героем, пытаясь завоевать для нашего народа новые земли. Это недавно дядя решил, что сын его брата уже вырос, и рассказал. Как наши чуть было не взяли паршиво защищенную планету — чего там было не взять, орудия слабые, вместо гарнизона — пьяные ленивые разгильдяи... курорт, одно слово, обыкновенный курорт для альянсовских праздных слабаков. И как штурм, так хорошо начавшийся — образцовая операция, просто образцовая! — взял и захлебнулся, потому что нашелся кто-то, кто смог... смогла. Всё время забываю, что у людей женщины служат в армии, не укладывается в голову такое. И что это была женщина, тоже не укладывается. Вот так бы моей маме пришлось сколачивать оборону из кого попало, строить всех этих засранцев и делать так, чтоб они держались до подхода флота... нет, хорошо все-таки, что наши матери в армии не служат! Хватит с нашей семьи того, что отцу на глазах дяди Дарна снесло голову выстрелом из чьего-то дробовика — только что всеми глазами смотрел вперед, и вот ни глаз, ни лица, одно кровавое месиво, а на портрете у матери он такой красивый был! И сколько таких еще домой вернулось — кто в запаянных ящиках, кто без рук-ног... А этому... этой, коммандеру Шепард, ничего не отстрелили. Такие всегда дольше и лучше всех живут.
Выходит, опять она.
— Она? — переспрашиваю. — Шепард?
Дядя Дарн только кивает.
— А... откуда узнали?
— Откуда, не скажу. Не дорос еще, и так скажи спасибо, что такое тут выкладываю ради того, что ты сын брата и я тебе доверяю больше, чем надо. Контакты свои я светить никак не могу. Но контакт надежный. Или ты мне уже не веришь?
— Верю, конечно!
— Так вот. Корабль ее, конечно, в системе не засекли, видимо, шел с хорошей маскировкой. Но мне известно, что ее недавно арестовали на Земле...
— За это?
— По всему выходит, за это.
— Ничего себе! — я с трудом сдерживаюсь, чтоб не присвистнуть. — Выходит, даже Альянсу такие сволочи поперек горла стоят!
— Альянсу, мальчик, поперек горла стоит другое. Подумай сам, если они виновника не найдут и не накажут, неужели Гегемония им это так оставит?
— Не оставит...
— То-то же... Вот они и решили ее пока закрыть, «для дальнейшего разбирательства». Еще, может, и оправдают.
— За такое оправдать?! Это ж кем надо быть...
— Примерно тем же, кто способен из женщины сделать смертницу, а других разумных не считать за разумных только потому, что у них четыре глаза, — отрубает дядя.
— А-а, понятно. Да не оправдают! Они ведь сами знают, что она такое...
— С одной стороны, да. Она, Хар'ран, примерно как ты была, когда наши брали Миндуар. Ей, в общем, нас есть за что ненавидеть: жила себе на земле, которая по праву вовсе не ее, ела-пила, наслаждалась, а тут оказывается, что законные хозяева на эту землю с силой пришли, самозваных убили, а тех, кто по всем статьям раб, в рабы взяли! Вот ей, считай, повезло, подобрали свои, и стала она не покорной рабыней, а почетной убийцей...
— Точно. Всю жизнь теперь положит, чтоб нам навредить. А почему с одной стороны?
— А с другой они там, видишь ли, в этом крепко сомневаются.
Конечно, сомневаются. Когда наши солдаты завоевывают своим женам и детям новую землю, тут никто у них не засомневается: бандиты и пираты. А когда свой офицер на таком попался...
— Слушай... а про это тебя спросить можно? Или это тоже совсем тайна?
Дядя, видно, мнется. По глазам видно, сам думает, что зря сказал мне про эти альянсовские сомнения.
— Да как тебе сказать... по всем данным на нее выходит, что противника она, конечно, никогда не щадила. Ни на Элизиуме, нигде вообще, где была. Но что по досье ее, что по нашим данным выходит, что загубленных гражданских за ней ни разу не всплывало. Как-то даже было дело — она отпустила офицера Гегемонии, потому что он заложников держал. Чтоб не убил. Вот их военные и убеждены, что гражданских она просто так никогда не тронет. Там даже ходил слух, что если она такое допустила — то это могло быть только потому, что иначе-де еще хуже было бы, не триста, мол, тысяч погибло бы, а больше во много раз...
— Ничего себе сказочки! Это что же такое случиться могло?
— Вот-вот. Даже ты, парень, понимаешь, что военного флота размером в полгалактики через тот ретранслятор прийти никак не может. Нет ни у кого такого флота. А иначе какие могут быть жертвы больше, чем целая система?
— Да никаких, конечно! Неужели там действительно в такой бред поверят?
— Они, сын брата, в любой бред могут поверить, если надо себя выгородить. Так что... ты, конечно, парень чувствительный, но я тебе сразу скажу — если ее отмажут, не переживай сильно и не кричи на всю галактику, что так нельзя. Судьба, она тоже не дура.
— Не буду. Я ведь все равно в армию пойду, если ее отпустят — может, когда и встретимся...
— Достойное дело — в армию. Почетное дело, — дядя слегка наклоняет голову вправо. Мол, старший тут я, слушай внимательно. — Но не твое.
— Не мое?.. Ну да, конечно, там сильные...
— Сильных много. А ты умный, Хар'ран. Ты стихи пишешь. Такие, как ты, Гегемонии не просто нужны — на вес нулевого элемента ценятся! Войдешь в возраст, я за тебя похлопочу, устрою к нам в министерство...
— А возьмут?
— Возьмут, если баллы хорошие в школе будут. С математикой, кстати, сейчас как, помочь не надо?
— Надо. Вот тут не получается...
Ни о чем, кроме задачки, мы с дядей в этот вечер больше не говорим. Мне и не хочется. Потому что в Министерстве информации служить, конечно, почетно, и мама услышит, что он такое предложил, сразу ухватится...
Но, кажется, в день совершеннолетия я первый раз возражу дяде Дарну. Потому что мужчине иногда надо уметь возражать, даже если старшему и опытному возражать неприлично.
И, кажется, теперь я знаю, чем закончу стихотворение.
До зрелых лет мне меньше полугода.
Мы отомстим, и с местью я приду.
Название: Мне отмщение
Автор: Айриэн
Бета: Амелия Б., Альвхильд, Midnight Wind
Размер: мини, 2761 слово
Пейринг/Персонажи: ОМП, ф!Шепард, фоном Гаррус Вакариан, Балак и другие
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: немного об образе врага.
Примечание/Предупреждения: ну, в общем, это была моя Хелена. Миндуар-Блиц.
Скачать: FB2, RTF, TXT
Читать про батарианского пионера?— Взрыв ретранслятора Альфа, расположенного в системе Бахак, унес более трехсот тысяч жизней мирных жителей. Выживших в колониях системы нет, по предварительным данным инфраструктура планет восстановлению не подлежит. Экспертная группа, прибывшая на место происшествия, заверила нас, что спонтанного взрыва произойти не могло. Вероятно, в ретранслятор был направлен начиненный взрывчаткой астероид, снабженный двигателями, фрагменты которых обнаружены в системе. Скорее всего, ответственность за этот террористический акт лежит на вооруженных силах Альянса Систем. Правительство Альянса, шпионы которого недавно были отправлены в заключение на Аратоте, от комментариев пока что отказалось...
На экране уже заставка — Колонны Силы на фоне рассветного неба, а я всё сижу и не могу оторвать глаз. Они же, наверно, все еще спали. Спали и думать не думали, что такое случится... что такое вообще бывает! Триста тысяч... Колонии, не военная база! Гражданские, старики, женщины... дети. Мы с матерью на их месте бы оказались, если б уехали тогда. Вот так бы легли вечером, а потом... Даже, может, успели бы проснуться. От боли. Это, наверное, очень больно — когда горишь живым, когда не то что душа через глаза — сами глаза вытекают, а кожа покрывается волдырями, повисает лохмотьями, а потом то, что под кожей, до костей нескоро дойдет, если бы скоро, мы бы, наверное, и понять ничего не успели... а-а!..
— Сынок, ты что?! — кажется, это я застонал вслух. Ну вот, опять расчувствовался. Мама, конечно, не будет говорить, что парню такое не пристало, а с дядей Дарном как, если она ему расскажет? Дядя отругает. Правильно, на самом деле, сделает. Мне воином еще быть, офицером даже, как отец, но какой из меня офицер, если я с перепугу ору и реву, как девчонка, а сам еще настоящей крови не видел... Но как же это трудно — научиться молчать, когда надо!
— Нет, мам, ничего, — сделаю вид, что успокоился, должна поверить...
...Вроде бы и времени уже прилично прошло, а задачка по математике упорно не идет в голову. Я ее вообще не люблю, математику, хотя знать, конечно, должен. Мужчине без нее никуда. Особенно мужчине-батарианину. В военное с плохими баллами не возьмут, она везде нужна — что пилоту, что технику, что артиллеристу. А куда сыну павшего воина, если не в военное? Матери с Ар'ханом позора хватило, если еще и я надежд не оправдаю, она не переживет... Это, впрочем, всё и так ясно, только вот прямо сейчас задачку решать — никаких сил нет. Не то на ум идет, совсем не то. Это еще долго на ум идти будет...
Лежит на вас веков позор и срам,
Мучители, оставившие жалость!
Как будто мало вам планет досталось,
Как будто солнц и лун не хватит вам!
Вселенная под вашею пятой,
Свою вы жадность щедро утоляли,
Но мы опять вам, верно, помешали,
Не потерпеть вам рядом мир другой!
Вам нужно, чтобы вы одни кругом!
Вам безразлично, что живые рядом!
Вам только убивать и грабить надо,
Вы думаете только об одном:
«Прекрасным мы закроем все пути!
Нам неугодны сильные соседи!
Пускай горят и женщины, и дети,
Чтоб дети не успели подрасти!»
Вы всех убили в огненном аду,
Не знающая жалости порода...
Тьфу, застряло. Весь экран у наладонника истыкал — не получается больше ничего сочинить. «Нам не дожить до вашего ухода» — коряво, и получается, будто Альянс теперь что угодно может творить, а мы молча покоримся. Но так ведь нельзя! «Вас ненавидит ныне вся природа»... Нет, плохо. «Разумной жизни мерзкие уроды...» — а разумные ли они вообще, люди? Или те, кто по приказу людей такое сделал?.. Ладно, отложу пока, буду дальше задачку решать.
— Здравствуй, Рэнна, здравствуй, — доносится из передней. Дядя пришел. Может, и с математикой помочь удастся попросить. Не сразу, конечно. Пока мама на стол накроет, пока поужинаем — такого родича никак нельзя без ужина встречать, неуважительно выйдет. Родня родней, а почтенные года и достойное место надо чтить как должно. Тем более что место свое дядя Дарн занимает по праву, в Министерство информации кого попало не возьмут...
— Не выключай. Сейчас как раз опять про Бахак передадут. Дараш выступать будет, обозреватель наш, парню послушать полезно.
Мама, может, и хотела бы сказать, что про Бахак который день слушать — я и так разволновался весь, но перечить она не будет, я ее знаю. И не надо! Пора бы ей перестать меня жалеть, а мне — научиться переносить горе как сильному, даже если это горе целого народа...
— История современных цивилизаций галактики практически полностью состоит из войн, предательств и вероломства, — говорит Дараш с экрана. — Много лет идет война между Альянсом Систем и Батарианской гегемонией. Но мы и представить себе не могли, что однажды жизнь батарианского народа разделится на «до» и «после». Что триста тысяч наших братьев и сестер окажутся погребены в братской могиле. Вдумайтесь в эту цифру: триста тысяч жизней были уничтожены в результате взрыва ретранслятора Альфа, преступной халатности и намеренной подлости. Триста тысяч гражданских! Среди них были немощные старики, цветущие сильные юноши, девушки, которые стали бы достойными матерями наших воинов, и малыши, которые еще даже не пошли в школу. Триста тысяч жизней оказались оборваны в один миг, и мы требуем, чтобы виновный понес ответственность. Мы должны и будем добиваться справедливости — даже несмотря на то, что виновный наверняка уйдет от наказания. Это касается всех и каждого, потому что каждый из нас потерял сородича, даже если там не было ни друзей, ни родичей. Только представьте, как вы беседовали по комму с сыном или дочерью, просили обнять внука, — и тут родное лицо исказилось от ужаса, и на наших глазах разумное существо превратилось в кровавую пыль, а вокруг кричало от боли множество других разумных, и триста тысяч душ поднималось к небесам из испуганных глаз?
Правду говорит. Стоит такое представить, и сразу понятно, что случилось. Я уже представил...
— И чьими стараниями? — продолжает обозреватель. — Любой из батарианского народа, мужчина ли, женщина или ребенок, понимает, что в этот день все мы пали жертвами мясника и палача, которому неведома чужая боль и чужое страдание. Батарианская Гегемония заверяет всех вас, что не оставит виновника безнаказанным!
Толпа на экране одобряюще гудит — вот так он, наверное, и выглядит, настоящий праведный гнев. Умный этот Дараш, знает, как правильно сказать, чтоб все всё поняли... Хотя нет, не всё. Передача уже закончилась, а самого главного так и не сказали...
— Слушай, дядя... а кто астероид этот туда запустил, так и не нашли?
— Альянс, конечно. Ты сомневался, сын брата?
— Понятно, что Альянс. Мне интересно, кто приказ отдал.
— А что, есть разница? — встревает мама. — Все они там...
— Разницы, Рэнна, с одной стороны нет, — отвечает дядя. — А с другой, парень правильные вопросы задает. Другое дело, что ответы вовремя узнавать надо. Ты, — это мне уже, — иди пока в свою комнату, я договорю с твоей матерью и зайду.
В комнате я снова беру в руки наладонник со стихами, задачку все равно без дяди не решу. Надо попробовать дописать. Только не пишется. «Нам горя хватит на века и годы» — банально, «нам был урок злодеями преподан» — о таком даже думать нельзя, еще люди и все прочие наш народ не учили! Без них справимся, мы древнее и мудрее...
— Что задумался? — вскакиваю прямо с наладонником в руках: старших сидя приветствовать негоже.
— Да так... стихи писал.
— Стихи, говоришь... Похвальное дело, хорошее. Умный ты парень. Не то что братец твой, как был дурак, так и пропал дураком, и не знает никто, жив он или мертв...
На самом деле я знаю, что с Ар'ханом случилось. Но говорить дяде про то письмо не стану, и мать не станет. Дяде и так проблем хватает, а если еще это узнает, беды не оберешься: по служебному долгу обязан будет это письмо начальству показать, а по семейному — никак не сможет нас с матерью под такой удар поставить. Это ведь семье клеймо на всю жизнь, если старший сын на Омеге связался с каким-то турианином и с ним вместе бесчинства творить пошел. В письме, правда, было, что не бесчинства, а справедливость. Там еще много было — мол, ваш, госпожа Ворташ, сын другом мне был. Батарианин турианину — другом! Мол, таких, как он, среди вашего народа мало. И то правда, наперечет таких, чтоб не пошли в армию за павшим со славой отцом, а ввязались на чужой земле в банду. Мол, такого преступника-наркодельца с его помощью обезвредить удалось, что иначе, как героем, братца не назовешь. «Преступник» тот, по всему выходит, наш был, торговал «красным песком», за то этому Вакариану и не понравился, что на хлеб своим близким зарабатывал — честно ведь зарабатывал, нормальный разумный «красным песком» травиться не станет, а кто сам дурак, сам и сдохнет... Докатился, в общем, Ар'хан, и лучше пусть дядя Дарн не знает, до чего докатился. Пропал без вести — и пропал. А письма вроде как и не было, мать его сразу с комма стерла. Как отправил-то только с нашими блокировками...
— Прости, дядя. И правда задумался. Такое дело...
— Да понимаю, — он кивает, даже, похоже, одобрительно. — Окно поплотнее закрой...
Вот оно! Когда дядя Дарн требует поплотнее закрыть двери и окна — значит, сейчас разговор пойдет серьезный. Что «жучков» у нас в доме нет, это он мне давно уже сказал, а это так, чтоб соседи не слушали. Лишнее оно соседям.
— Так вот, племянник, — начинает он, как только я запираю раму. — Про вопрос твой...
— Да. Ты знаешь, кто приказ отдал?
— Хар'ран Ворташ, — очень серьезно говорит дядя. — Я тебе скажу, но ты же понимаешь: болтать нигде не надо. Это военная тайна, меня самого в порошок сотрут, если ты раззвонишь, а про крота своего у альянсовских я уже молчу. Съедят живьем, они же звери...
— Может, тогда не надо?
— Надо, сын брата. Врага надо знать в лицо. Особенно кровного врага.
— Кровного?..
— Испокон веков батарианин считает убийцу отца кровным врагом, — спокойно-спокойно говорит дядя Дарн. И я понимаю, о ком речь.
О нем я уже знаю.
О ней.
О той, из-за кого почти десять лет назад моего отца привезли в закрытом гробу с Элизиума.
Тогда мне, маленькому, не стали ничего говорить, кроме того, что папа погиб героем, пытаясь завоевать для нашего народа новые земли. Это недавно дядя решил, что сын его брата уже вырос, и рассказал. Как наши чуть было не взяли паршиво защищенную планету — чего там было не взять, орудия слабые, вместо гарнизона — пьяные ленивые разгильдяи... курорт, одно слово, обыкновенный курорт для альянсовских праздных слабаков. И как штурм, так хорошо начавшийся — образцовая операция, просто образцовая! — взял и захлебнулся, потому что нашелся кто-то, кто смог... смогла. Всё время забываю, что у людей женщины служат в армии, не укладывается в голову такое. И что это была женщина, тоже не укладывается. Вот так бы моей маме пришлось сколачивать оборону из кого попало, строить всех этих засранцев и делать так, чтоб они держались до подхода флота... нет, хорошо все-таки, что наши матери в армии не служат! Хватит с нашей семьи того, что отцу на глазах дяди Дарна снесло голову выстрелом из чьего-то дробовика — только что всеми глазами смотрел вперед, и вот ни глаз, ни лица, одно кровавое месиво, а на портрете у матери он такой красивый был! И сколько таких еще домой вернулось — кто в запаянных ящиках, кто без рук-ног... А этому... этой, коммандеру Шепард, ничего не отстрелили. Такие всегда дольше и лучше всех живут.
Выходит, опять она.
— Она? — переспрашиваю. — Шепард?
Дядя Дарн только кивает.
— А... откуда узнали?
— Откуда, не скажу. Не дорос еще, и так скажи спасибо, что такое тут выкладываю ради того, что ты сын брата и я тебе доверяю больше, чем надо. Контакты свои я светить никак не могу. Но контакт надежный. Или ты мне уже не веришь?
— Верю, конечно!
— Так вот. Корабль ее, конечно, в системе не засекли, видимо, шел с хорошей маскировкой. Но мне известно, что ее недавно арестовали на Земле...
— За это?
— По всему выходит, за это.
— Ничего себе! — я с трудом сдерживаюсь, чтоб не присвистнуть. — Выходит, даже Альянсу такие сволочи поперек горла стоят!
— Альянсу, мальчик, поперек горла стоит другое. Подумай сам, если они виновника не найдут и не накажут, неужели Гегемония им это так оставит?
— Не оставит...
— То-то же... Вот они и решили ее пока закрыть, «для дальнейшего разбирательства». Еще, может, и оправдают.
— За такое оправдать?! Это ж кем надо быть...
— Примерно тем же, кто способен из женщины сделать смертницу, а других разумных не считать за разумных только потому, что у них четыре глаза, — отрубает дядя.
— А-а, понятно. Да не оправдают! Они ведь сами знают, что она такое...
— С одной стороны, да. Она, Хар'ран, примерно как ты была, когда наши брали Миндуар. Ей, в общем, нас есть за что ненавидеть: жила себе на земле, которая по праву вовсе не ее, ела-пила, наслаждалась, а тут оказывается, что законные хозяева на эту землю с силой пришли, самозваных убили, а тех, кто по всем статьям раб, в рабы взяли! Вот ей, считай, повезло, подобрали свои, и стала она не покорной рабыней, а почетной убийцей...
— Точно. Всю жизнь теперь положит, чтоб нам навредить. А почему с одной стороны?
— А с другой они там, видишь ли, в этом крепко сомневаются.
Конечно, сомневаются. Когда наши солдаты завоевывают своим женам и детям новую землю, тут никто у них не засомневается: бандиты и пираты. А когда свой офицер на таком попался...
— Слушай... а про это тебя спросить можно? Или это тоже совсем тайна?
Дядя, видно, мнется. По глазам видно, сам думает, что зря сказал мне про эти альянсовские сомнения.
— Да как тебе сказать... по всем данным на нее выходит, что противника она, конечно, никогда не щадила. Ни на Элизиуме, нигде вообще, где была. Но что по досье ее, что по нашим данным выходит, что загубленных гражданских за ней ни разу не всплывало. Как-то даже было дело — она отпустила офицера Гегемонии, потому что он заложников держал. Чтоб не убил. Вот их военные и убеждены, что гражданских она просто так никогда не тронет. Там даже ходил слух, что если она такое допустила — то это могло быть только потому, что иначе-де еще хуже было бы, не триста, мол, тысяч погибло бы, а больше во много раз...
— Ничего себе сказочки! Это что же такое случиться могло?
— Вот-вот. Даже ты, парень, понимаешь, что военного флота размером в полгалактики через тот ретранслятор прийти никак не может. Нет ни у кого такого флота. А иначе какие могут быть жертвы больше, чем целая система?
— Да никаких, конечно! Неужели там действительно в такой бред поверят?
— Они, сын брата, в любой бред могут поверить, если надо себя выгородить. Так что... ты, конечно, парень чувствительный, но я тебе сразу скажу — если ее отмажут, не переживай сильно и не кричи на всю галактику, что так нельзя. Судьба, она тоже не дура.
— Не буду. Я ведь все равно в армию пойду, если ее отпустят — может, когда и встретимся...
— Достойное дело — в армию. Почетное дело, — дядя слегка наклоняет голову вправо. Мол, старший тут я, слушай внимательно. — Но не твое.
— Не мое?.. Ну да, конечно, там сильные...
— Сильных много. А ты умный, Хар'ран. Ты стихи пишешь. Такие, как ты, Гегемонии не просто нужны — на вес нулевого элемента ценятся! Войдешь в возраст, я за тебя похлопочу, устрою к нам в министерство...
— А возьмут?
— Возьмут, если баллы хорошие в школе будут. С математикой, кстати, сейчас как, помочь не надо?
— Надо. Вот тут не получается...
Ни о чем, кроме задачки, мы с дядей в этот вечер больше не говорим. Мне и не хочется. Потому что в Министерстве информации служить, конечно, почетно, и мама услышит, что он такое предложил, сразу ухватится...
Но, кажется, в день совершеннолетия я первый раз возражу дяде Дарну. Потому что мужчине иногда надо уметь возражать, даже если старшему и опытному возражать неприлично.
И, кажется, теперь я знаю, чем закончу стихотворение.
До зрелых лет мне меньше полугода.
Мы отомстим, и с местью я приду.
